ЭФИР НА РАДИО 'ЭХО МОСКВЫ'

Прямой эфир на радио 'Эхо Москвы', 22 июля 2001 [18:10-19:00]

М. Ганапольский: Наш гость Александр Васильев, как здесь у меня написано, лидер и солист группы 'спЛин'. По-моему, Вы и есть группа 'спЛин'.
А. Васильев: Я бы не сказал так. Я один из, скорее.
М. Ганапольский: А сколько вас там человек?
А. Васильев: Я понятия не имею. Все время кто-то приходит, кто-то уходит, я не всегда знаю, кто играет в этой группе.
М. Ганапольский: Так поэтому я и говорю, что Вы группа 'спЛин'.
А. Васильев: Ну, давайте остановимся на такой формулировке.
М. Ганапольский: Пришел с рюкзачком, а его директор его кинул и не принес диски. В результате он пошел и купил сам диск, но диск дорогой.
А. Васильев: Не знаю, радоваться или огорчаться этому.
М. Ганапольский: Диск 200 рублей. Говорят, что от пиратов есть польза. Так бы он купил диск за 70-80 рублей и Нет, выложил 200 кровных рублей.
Н. Тамразов: Относительно чего он дорогой?
М. Ганапольский: Нормальная цена, по которой продают диски наших отечественных исполнителей, и лицензионные, нормальный диск.
Н. Тамразов: Классных исполнителей надо и продавать дорого.
А. Васильев: Меня очень порадовало, что Вертинский там стоит 350 рублей, то есть все-таки соблюдена градация.
Н. Тамразов: Но Вы уже близки.
А. Васильев: Уже недалеко осталось.
М. Ганапольский: На 150 рублей он пока ниже. Мы вначале послушаем одну из песен, сам выбирал Александр, что будет играть. Песня называется 'Мое сердце'.
-
М. Ганапольский: Слова и музыку написал Александр Васильев. Саша, а где Вы были, какие места Вам понравились больше всего?
А. Васильев: Из европейских городов, наверно, город Амстердам, а вообще больше всего мне нравится Бангкок.
М. Ганапольский: А чем Амстердам, чем Бангкок?
А. Васильев: Бангкок, Таиланд - это буддийская даосская страна, это самая моя любимая религия и вера. Люди там улыбаются, люди там счастливы, и я там в своей тарелке, в своей атмосфере. Амстердама это касается в той же степени.
М. Ганапольский: На самом деле это Ваша религия? Вы даосизм исповедуете?
А. Васильев: Я не исповедую, но эта философия мне ближе всего просто.
М. Ганапольский: А в чем там главный смысл, я просто не знаю? Самое главное в чем?
А. Васильев: Как утверждают буддисты, вся жизнь это страдание, и счастливым становится тот человек, который это осознает. Я надеюсь, что когда-нибудь к концу жизни и на меня снизойдет то же самое.
М. Ганапольский: Что жизнь страдание?
А. Васильев: Нет, что как только ты это осознаешь, именно в тот момент ты и станешь счастливым.
М. Ганапольский: Так говорят, как протопопа Аввакума спрашивали: 'Долго нам еще идти по пустыне?' Он говорил: 'До самой смерти, попадья'. Даже не надо туда ездить. А Амстердам что? Нравы, или тусовки, или какая-то атмосфера? Дело в том, что Лена, моя коллега, очень любит Голландию.
А. Васильев: Это город, лишенный ханжества, в одном определенном смысле, о котором, может быть, не стоит рассказывать именно на 'Эхе Москвы'.
М. Ганапольский: Почему?
А. Васильев: Вас всех закроют к чертям Зачем вам это нужно?
М. Ганапольский: Если нас закроют, то по совсем другому поводу, а не по этому, о котором Вы хотите говорить. Ну, скажите как есть.
А. Васильев: Я не рискну все-таки.
Е. Кандарицкая: Просто нравится и все человеку, остановимся на этом
Н. Тамразов: И Лена нам никогда про это не говорила, она же была там.
Елена Кандарицкая: Про что - про это?
Н. Тамразов: Про что он молчит, про это и ты молчишь.
А. Васильев: Правильно, про это никому не надо знать
Н. Тамразов: А мы и не знаем ничего.
М. Ганапольский: Саша, Вы ничего не сказали о Петербурге. Или это особый компот?
А. Васильев: Петербург это родной город, я так понял, что вы меня спрашивали о тех городах, где я побывал в путешествиях. Естественно, что к Петербургу у меня особое отношение. Это мой дом, просто дом. Когда весь город является домом, это очень удобно.
М. Ганапольский: Весь? Там же есть жуткие новостройки Или Вы живете в старой части какой-то?
А. Васильев: Я живу на берегу Обводного канала, как раз там, где центр заканчивается и начинается suburb. Но до центра мне 5 минут, и это очень удобно.
М. Ганапольский: Есть что любить
А. Васильев: Есть что любить. Там есть много названий, можно перечислять.
-
Е. Кандарицкая: Когда Саша говорил о том, сколько человек в группе, он сказал, что я не знаю, люди приходят и уходят Вот это меня совершенно потрясло. Как это можно быть?
М. Ганапольский: А это понты. Да знает он.
А. Васильев: Вчера мы играли два концерта с новым басистом, которого я увидел вчера. Мы никогда с ним не репетировали, я благодарен ему за то, что он сыграл 15 песен от начала до конца.
Н. Тамразов: По нотам играл?
А. Васильев: Никаких нот. Человеку дали кассету неделю назад. Он послушал и сыграл.
М. Ганапольский: А как такое может произойти с точки зрения логики? Вы не контролируете то, что происходит в группе. Но вы же на самом деле контролируете?
А. Васильев: До определенной степени. Я не хочу становиться в группе фюрером, я хочу, чтобы люди, которые играют со мной, чувствовали себя на одном уровне со мной. Если начну их зажимать, это уже будет не музыка и это не будет группа.
Е. Кандарицкая: Но это в том случае, если Вы будете зажимать. А если Вы идете на концерт и вдруг не явился один из оркестрантов, но он не явился, потому что он не знал или еще по чему-то. Какая-то все-таки должна быть дисциплина - легкая, но все-таки ?
А. Васильев: Если человек поступил таким образом, что взял и не пришел, скорее всего, мы с ним расстанемся.
М. Ганапольский: Ну и правильно. А вот только что в новостях читали, Вы знаете, в Генуе встреча сейчас, большая 'восьмерка', и эти ребята там, более ста тысяч приехали, и вот они там вытворяют эти вещи. Как Вы считаете, это нормально? Или ребята бузят?
А. Васильев: Ребята бузят, и это нормально. Они бузят, для того чтобы эти 8 человек не чувствовали себя чересчур зажравшимися и достаточно объективно оценивали ситуацию. И каким образом плюс может быть плюсом, если у него нет минуса рядом?
М. Ганапольский: То есть это какое-то противодействие? Как говорят, волк существует, чтобы зайчик бегал.
А. Васильев: И наоборот.
М. Ганапольский: Возвращаясь к Санкт-Петербургу. Я несколько раз был в Петербурге, каждый раз неудачно. Было холодно и либо ранняя весна, либо поздняя осень. И все время город у меня ассоциируется с огромной лужей, снегом, и я простужаюсь и потом долго лежу в гостинице возле Московского вокзала.
А. Васильев: 'Октябрьская'.
М. Ганапольский: В номере, где Сейчас, наверно, там все переделано, и хорошо, а может быть и нет, не знаю.
А. Васильев: Навряд ли
М. Ганапольский: Бог с ним, решат они. А какой для Вас этот город синий, зеленый, квадратный?
А. Васильев: Мне сейчас, именно в эти жаркие дни, очень трудно поверить, что 10 месяцев в году там пасмурно и очень низкое небо, которое действительно давит - отсюда такая депрессивная музыка, идущая из этого города. Но в целом, конечно, достаточно гнетущее впечатление оставляет этот город.
М. Ганапольский: Даже для Вас?
А. Васильев: Конечно. Поэтому мне приходится среди зимы последние несколько лет просто выезжать оттуда туда, где есть солнце, иначе я начинаю там задыхаться. Это достаточно тяжело - когда нет солнца.
М. Ганапольский: Давайте музыку послушаем сейчас, песня называется 'Линия жизни'. Несколько сообщений на пейджер: 'Я не понял, о чем эта песня 'Сердце', разъясните. Непонятно, почему 'мое сердце замерла'. 'Сердце' среднего рода. Спасибо, Елена Ильинична'. И Маша: 'Матвей Юрьевич, я больше не буду к этому возвращаться. Если Вы считаете, что эта музыка и стихи хорошие, то мне Вас жаль'. Ребята, вы понимаете, чем мы от него отличаемся? Мы с вами просто, а он - лидер группы 'спЛин'. Что ему в голову входит, то он и пишет, и поэтому 'сердце' у него 'замерла', а оно у него еще может быть мужского рода, если он захочет, так и будет.
А. Васильев: Мне все-таки жаль, что эти люди недостаточно внимательно слушали эту песню. Мне в 5 классе объясняли, что 'сердце' это средний род, и в песне поется за-мер-ло. Я думаю, что и подлежащее, и сказуемое там на своих местах.
М. Ганапольский: Елена Ильинична, мы отдыхаем с вами.
А. Васильев: Может быть, вы 5 класс пропустили?
-
М. Ганапольский: 'Александр Васильев, Вы мой кумир, я Вас люблю и уважаю как кумира, и возможно, что умру от тоски по Вашему таланту.'
А. Васильев: Не надо!
М. Ганапольский: Но прежде чем умереть, А.Н. из города Красноярска, перед смертью надо чуть-чуть привести себя в порядок, поэтому есть конкретная просьба: 'Уж будьте так добры, хотя бы получить Ваше фото с автографом по адресу' И заодно, и это интересно: 'хотелось бы узнать у Вас, - а Вы у нас сегодня впередсмотрящий, вы нам и говорите, - Россией управляют настоящие хозяева-губернаторы или пришельцы с других планет??' Если перевести, то это нормально, что мы их выбираем, а потом они что-то делают все время то, что мы не хотим, и у нас какое-то негативное отношение к власти? А Никита Михалков, видели или нет, он говорил, что если ты выбираешь кого-то, губернатора или президента, этих людей надо любить. Потому что ты же отдаешь за них голос. Что ты отдаешь за них голос, а потом на следующей неделе они уже для тебя плохие? И он говорит, что это уже наша какая-то традиция хулить власть. Что Вы по этому поводу думаете?
А. Васильев: Один мой приятель, человек в принципе незлобный, я бы сказал даже добрый, как-то сказал, что если такие люди, как Михалков, уедут из России, эта страна будет жить гораздо лучше. Эти люди одним своим имиджем, одним своим именем держат нас на уровне 70-80 годов, и поэтому в этой стране ничего не происходит.
М. Ганапольский: А в чем? Он сделал хороший фильм 'Сибирский цирюльник'. Вы видели его?
А. Васильев: Нет.
М. Ганапольский: А почему Вам так кажется, что Никита Сергеевич держит нас в каком-то состоянии?
А. Васильев: Не он один - все это поколение, стоящее у власти, это мертвые динозавры. Вообще люди, рвущиеся и идущие к власти, мне изначально противны и неинтересны, поэтому я никогда не участвую ни в каких выборах.
М. Ганапольский: Но ведь кто-то же должен быть у власти. Вот и получается, что и Вы не любите этих людей прост априори.
А. Васильев: Априори, да, изначально. То есть у меня был момент, когда мы даже принимали участие в каких-то политических акциях, но когда была действительно достаточно жесткая ситуация, кто придет к власти Ельцин или Зюганов. Естественно, и тот и другой нам не очень симпатичны были, но Зюганов все-таки более несимпатичен, чем Ельцин, поэтому мы поддерживали Ельцина. Но это было 5 лет назад.
М. Ганапольский: А почему Вам не нравился Ельцин?
А. Васильев: Априори как человек, рвущийся к власти, который пытается поставить себя над людьми.
М. Ганапольский: А с того времени время Ельцина и время Путина сейчас что-то изменилось?
А. Васильев: Ничего. Мне кажется, что Путин достаточно случайный человек, слегка обалдевший оттого, что он стал президентом совершенно неожиданно для него, это очевидно. У меня такое ощущение, что ему самому это не нужно.
Е. Кандарицкая: А Вы политикой вообще не интересуетесь, она проходит параллельно? Вы не слушаете новости, не смотрите, Вы живете в каком-то своем собственном мире?
А. Васильев: Нет, ни в коем случае я себя не отделяю от мира, естественно, я более-менее в курсе того, что происходит в стране и в мире.
Е. Кандарицкая: А Вам бы не хотелось самому, я понимаю, что это не изменить, но, во всяком случае, попробовать повернуть в какую-то другую? Или если Вы человек честный и Вы считаете, что люди, стоящие у власти, это плохо, Вы сами не хотели попробовать хоть чуть-чуть поменять?
М. Ганапольский: Что поменять?
А. Васильев: Я предлагаю не то чтобы войти во власть, но, по крайней мере, соприкоснуться с этой властью и попробовать сделать так, как кажется Саше, что нужно делать не так, а как-то по-другому.
М. Ганапольский: Да что он может сделать? Власть либо юзает его, чтобы он участвовал 'Поддержи президента', либо, после этого, до свидания.
Е. Кандарицкая: Если так все будут рассуждать, тогда, конечно, действительно, просто мы выбираем и можно даже не выбирать
М. Ганапольский: Но это его позиция, это его проблема.
Е. Кандарицкая: Я и спрашиваю. Возможно такое или нет, пошли бы Вы во власть?
А. Васильев: Нет.
Е. Кандарицкая: То есть Вы считаете, что и изменить ничего нельзя?
А. Васильев: Нет, изменить можно. Речь идет о том, что сейчас у власти все равно находятся люди, чье мировоззрение сформировалось в годы коммунистической власти, и они действуют теми же коммунистическими большевистскими какими-то своими методами. Я просто жду, когда придут люди гораздо моложе, которые сформировались уже после перестройки, с более свободным и раскованным мышлением, хотя бы с наличием чувства юмора, которого вообще нет у представителей власти.
Е. Кандарицкая: А как они могут прийти, если они воспитываются в тех условиях, которые существуют? Как они могут быть другими?
М. Ганапольский: Вымрут, как динозавры
А. Васильев: Вот только на это и надеемся.
Е. Кандарицкая: А как Вы относитесь к тому, что рок-музыканты идут во власть? Есть люди, которые этим занимались, и потом они взяли и ушли во власть.
А. Васильев: Господи, а кто это?
Е. Кандарицкая: Есть, наверно, среди людей, которые все-таки рвутся во власть.
А. Васильев: По-моему, нет. Мик Джаггер политикой не занимается, я его обожаю за это.
Е. Кандарицкая: А наши?
А. Васильев: Наши тем более. Я не могу вспомнить.
М. Ганапольский: Сколько сообщений! Одни говорят, что вас надо закопать тут прямо.
А. Васильев: Это нормально.
М. Ганапольский: а другие говорят, что гений и т.д., поэтому мы в сторонку это дело отставим. Был Андрон Кончаловский, человек очень умный, он даже злится, он говорит вы разговариваете со мной как с режиссером, а говорите со мной как с философом. И действительно, можно с ним поговорить. Он возмутился на один вопрос, почему мы не живем как в Швеции или как в Амстердаме. И он вдруг сказал: 'Да не будем мы никогда в России жить как в Амстердаме или как в Швеции'. Если вы хотите жить как в Швеции, то и езжайте в Швецию.
А. Васильев: Молодец!
М. Ганапольский: Согласны?
А. Васильев: Абсолютно.
М. Ганапольский: А как Вы считаете, что у нас дальше будет, в ближайшие, например, лет 10?
А. Васильев: Боюсь, что сильно ничего не изменится. Может быть, лет через 15-20, опять же, когда подрастут люди моего поколения
Н. Тамразов: А что Вы хотите чтобы изменилось?
М. Ганапольский: Он говорит люди должны прийти новые.
Н. Тамразов: Но люди это же не новые идеи, это не новые движения. Ну вот, он станет 50-летним человеком, на его место придет молодой человек и скажет - пока эти динозавры, которые воспитались в те годы, не вымрут Это же не движение мысли. Я Сашу понимаю, но это не движение. Что Вы хотите чтобы было по-другому?
А. Васильев: Чтобы я включал телевизор и мне не было противно от тех рож, которые сейчас там мелькают.
Н. Тамразов: Будут другие рожи.
А. Васильев: Я знаю об этом, но я надеюсь, что они будут все-таки симпатичнее.
М. Ганапольский: Еще о Петербурге и Москве, вечный спор. Как Вы воспринимаете Москву? Потому что я киевлянин, я ее воспринимаю по-своему, Вы ее воспринимаете тоже по-своему. Что это за город?
А. Васильев: Я Москву знаю с детства. К своему ужасу, я даже побывал в Мавзолее в 1975 году, отстояв 4 часа вместе с мамой в этой очереди от Александровского сада до Мавзолея, поэтому этот город меня никогда не пугал, у меня здесь нет такого ощущения, что ой, какой большой город, какие дома высокие, людей-то сколько и куды все спешат Поэтому я себя чувствую здесь в своей тарелке. И Москва начала 21 века уже мало отличается от того же Нью-Йорка, то есть это тот же самый мегаполис, бизнес-город, много людей разных национальностей и языков и т.д. Мне здесь нравится. Но мне нравится здесь, потому что у меня есть дом в Питере и я могу отсюда уезжать.
М. Ганапольский: В серость и мрачность, как Вы говорили.
А. Васильев: Да, вот тогда я отдыхаю очень хорошо.
М. Ганапольский: Давайте музыку послушаем.
А. Васильев: Песня называется 'Остаемся зимовать'
-
М. Ганапольский: Тут идет битва на пейджере. Две битвы. Во-первых, по поводу его песен гениально или бездарно. Потом, идет битва опосредованная по поводу Никиты Михалкова, первое -закопать, второе поставить памятник при жизни. А вот интересный вопрос. Владимир пишет: 'Политический инфантилизм вашего гостя - явление типичное для России, которая неспособна выдвигать конструктивных идей. В России действительно ничего меняться не будет, Обломов наш национальный герой'.
А. Васильев: Он абсолютно прав.
М. Ганапольский: То есть хотите жить в Швеции езжайте в Швецию.
А. Васильев: Гениальная фраза.
М. Ганапольский: А как Вы видите свое будущее? Вы говорите, что в песнях. А в песнях 'исчезнем с экранов цветных мониторов' и т.д.
А. Васильев: Предчувствие смерти вообще характерно для всех петербуржцев, начиная с самого раннего возраста, практически с младенчества.
М. Ганапольский: Тоже влияние города?
А. Васильев: Да.
Е. Кандарицкая: То есть Вы не думаете о будущем?
А. Васильев: Как это? Я думаю о будущем, не сказать, что ежесекундно, но мне интересно, что будет завтра. Я просто не знаю, что будет завтра, наверно, поэтому мне так интересно жить.
Е. Кандарицкая: А Вы интересуетесь чем-нибудь еще, помимо рок-музыки? Я имею в виду не музыкальный жанр, а какой-то другой, что-то другое Вас интересует?
А. Васильев: У меня очень много интересов разных: живопись, языки, программирование, путешествия.
Е. Кандарицкая: А Вы рисуете?
А. Васильев: Да. Моя единственная выставка выставлена в Интернете, ее никогда нельзя увидеть вживую.
М. Ганапольский: А какой адрес?
А. Васильев: www.splean.ru
М. Ганапольский: А почему название такое? Я отнес этот вопрос почти в конец передачи, но интересно.
А. Васильев: Отчасти из Пушкина, из 'Евгения Онегина', но больше все-таки из Саши Черного. У него было очень ироничное стихотворение, и не одно, и в одном из них было слово 'спЛин', которое заставило меня полезть в словарь иностранных устаревших слов, выяснить, что это такое, и предложить своим ребята назвать группу именно так.
М. Ганапольский: Вот из Красноярска вопрос. Сашач какой-то.
А. Васильев: Сашач - это, скорее всего, не какой-то, а это девушка-певица. Вполне возможно, что это она.
М. Ганапольский: 'Существует ли настоящая любовь и что это значит в вашем понятии. И то же самое о ревности?' А что Вы смеетесь?
Н. Тамразов: Он знает автора этого послания, поэтому и улыбается.
Е. Кандарицкая: Он просто знает, что такое любовь, я думаю.
М. Ганапольский: Может быть, да, может быть, нет. Но он поет о ней. Все, что он поет, он поет о любви, все песни, о чем бы он ни пел, все песни об одном. Вообще, наверно, о другом нет песни. Если даже песня 'Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым' о любви комсомолу.
Н. Тамразов: Другой темы у песен не бывало. И гимн Советского Союза - о любви.
А. Васильев: А вы попробуйте послушать эту песню и воспринимать слово 'комсомол' как мужское имя и песню от лица девушки. Это гениальная песня.
М. Ганапольский: Но все же, если можете, ответьте на этот вопрос.
А. Васильев: Неужели я сейчас буду отрицать, что любви нет и ревности нет? Конечно, они есть.
М. Ганапольский: Нет, они есть, но что Вы об этом думаете?
А. Васильев: Что можно об этом думать? Об этом не надо думать. Надо либо влюбляться, либо ревновать, лучше все-таки влюбляться и не ревновать.
М. Ганапольский: 'К сожалению, совершенно не знаком с творчеством группы 'спЛин', пишет Александр, - но хочу пожелать ребятам, если они хотят изменить мир, пусть пишут песни, которые его изменят'. Александр, а что он должен написать? Может искусство мир изменить как-то? Или Вы только описываете то, что происходит? Вот говорят красота спасет мир
А. Васильев: На самом деле Достоевский в этой фразе имел совершенно другое в виду. Я читал дневники его жены, и там была расшифровка этой фразы. Она звучала так: 'Красота (лика Христа) спасет мир'. Но дело не в этом. Если говорить о том, может ли искусство изменить мир через посредников конечно. Применительно к нашей стране мне больше нравятся политики, которые выросли на 'Битлз', они хоть выглядят как живые люди тот же Немцов, Хакамада, можно их любить или не любить, но это, по крайней мере, люди с другой энергетикой, нежели более старшее поколение. Надеюсь, что да, искусство может повлиять на мир.
Е. Кандарицкая: То есть дело в возрасте, Вы считаете?
А. Васильев: Сейчас да. Мне уже противно смотреть телевизор, потому что я виду те же самые лица с теми же самыми прическами и в тех же самых ужасных костюмах и галстуках, что и 20-30 лет назад.
М. Ганапольский: Костюмы - это вечно. Вот мы только начали разговаривать, а уже пора заканчивать. Саша, а Вы еще придете? Потому что мы сильно не договорили
А. Васильев: Если позовете приду.
М. Ганапольский: Позовем, конечно. Тогда Ира Соларева просто будет знать, когда Вы приедете, и мы в обязательном порядке Вас позовем и продолжим этот разговор, Вы будете прогнозировать, не будем говорить о том, что было, а будем говорить о том, что будет и чем сердце успокоится.
А. Васильев: Хорошо.

Эхо Москвы